Всем привет. Я мама алкоголика. Хочу вам рассказать историю своего выздоровления.
…Прошло три месяца со дня возвращения сына из реабилитационного центра. Я ходила с ощущением безоблачного счастья, веры, надежды в то, что все беды закончились, что началось самое хорошее время в нашей жизни. Что всё пойдет как по маслу, что он будет работать, радоваться. Что я тоже буду радоваться. Но не тут-то было. Позже я поняла, что смотрела на мир в розовых очках…
Я была на даче, когда узнала, что сын сорвался. Ошибочно считала, что тому виной череда обстоятельств: неприятности на работе (обманули с зарплатой); ссора с девушкой, которая якобы его не поняла; меня не было рядом… Сейчас я, конечно, уже понимаю, что поведение других людей не является причиной пьянства алкоголиков. Но в то время вела себя так, как могла, так, как считала нужным…
Стала следить за ним в WhatsApp. Когда перестал появляться в сети и отвечать на звонки, начала переживать, паниковать, забила тревогу. Напугалась, что что-то произошло плохое, что-то случилось. Мне позвонил директор реабилитационного центра, сообщил, что есть информация о том, что мой сын находится в запое. Я быстро собралась и вернулась домой. Сын был в очень страшном опьянении. Он устроил пожар – что-то жарил и уснул. Квартира была вся обуглена. А я находилась в шоковом состоянии. Дождалась, когда проспится, убедила, что надо прокапаться.
Приехали врачи, сделали всё необходимое. Сын поужинал и вдруг собрался на работу… Его не было три дня, позже позвонил мне, опять пьяный. Было такое ощущение, что говорит откуда-то из могилы. Просил, чтобы я его забрала, назвал адрес. Тогда я уже приняла решение, что больше ничего делать не буду, хотя и понимала, что он может погибнуть, звонила коллегам, плакала. Было очень тяжело.
Он приехал домой, я не открыла. Спал на коврике, я это видела и слышала. Потом проснулся, снова начал стучать, тарабанить, был очень злой. Но я дала себе слово, что выдержу, дверь не открою. Вышел сосед, начал его выгонять, мне было очень стыдно, но я стояла на своем. Сына выгнали из подъезда. В пять утра позвонили в домофон, и я, выйдя на балкон, увидела его в сопровождении полиции. Мне предложили впустить его. Но когда полицейские ушли, я этого не сделала. И сын исчез.
Я не знала где он, было очень тяжело. Взяла себя в руки, решила поехать вместе с дочерью на дачу. И, добравшись до места, мы обнаружили там своего пропавшего алкоголика. Он устроил на даче тарарам. К счастью, ничего не сжег. Дочь ни минуты не стала терпеть, собрала его и выгнала. Тот, в свою очередь, просился переночевать в бане и уехать на следующий день.
Наша дача находится очень далеко от Новосибирска, и мне было очень тяжело принять решение; металась между дочерью и сыном. Было жаль его – как доберётся до города в таком состоянии. И было жаль дочь – она не обязана терпеть алкоголика рядом. Я испытывала весь спектр эмоций – и боль, и обиду, и злость.
На следующий день я видела, как он вышел из бани и побежал мимо дома, я за ним. Он зашёл в магазин, я за ним. Было всё равно, что подумают окружающие. Мне хотелось громко сказать продавцу, чтобы он не продавал этому молодому человеку спиртное. Я подошла к сыну, угрожая, что так и сделаю сейчас. На удивление, он покинул магазин.
Затем мы ушли с ним в лес, сели на пень. Состоялся очень тяжелый для меня разговор. Он был в пьяном угаре, просил ключи от квартиры, обещая, что проспится и всё будет нормально. Я предложила остаться с семьей на даче, сходить в баню. Он не захотел. А я отказалась отдавать ключи. Тогда, сказав, что погибнет, сын ушел. Я сидела и смотрела ему вслед, как он исчезает в лесу. Было очень тяжело…
Мне рассказали историю одной женщины, у которой дочь была в таком же состоянии. Она набралась смелости и просто выгнала её. Я тоже решила, что должна принять меры, или это никогда не закончится. Либо я его тогда хороню, либо я его в любом случае хороню… Мне позвонил директор центра «Спарта» и сообщил, что сын едет к ним. То есть он понял, что мать, единственная его поддержка, больше не собирается спасать, и сам позвонил в реабилитационный центр.
На следующий день я разговаривала с мамами, у которых такая же беда. Они делились опытом, поддерживали друг друга. Но легче мне не становилось. Помню, как однажды позвонила женщине с группы. Мы с ней плакали на пару – я в машине, она у себя дома. У неё сын выздоравливающий. Она меня поддерживала, говорила, что я всё правильно сделала, просила не винить себя, за то, что выгнала сына. А я чувствовала, что как будто от него отказалась. Голова говорила одно, а сердце разрывалось на части…
Долгое время мне не хотелось с сыном ни общаться, ни разговаривать, ни смотреть на него. И боль, и обида, и разочарование. Было всё. Но понимала – значит так и должно быть. Это его дорога, его путь, он должен его пройти сам. Он должен либо выздороветь, либо погибнуть. Я это понимала.
Недели через две я поехала на день рождения реабилитационного центра (по приглашению директора). Хотя с сыном мне видеться совсем не хотелось. Встреча была очень холодной. Он обижался на меня за то, что я, как щенка, выбросила его из дома, забрала ключи и т.д. Я объяснила, что моя обида ещё сильнее.
Спустя полгода сын вернулся домой. Он помнил тот разговор и благодарил меня за то, что всё так получилось. Сказал, что повторное пребывание в реабилитационном центре было более осознанным. Очень хочется верить.
Благодаря моим подругам из Ал-Анона я сняла розовые очки. Стала мужественной и терпеливой. Тоже учусь и выздоравливаю. Группа, собрания которой посещаю, стала для меня родной. Я ощущаю огромную поддержку, иногда достаточно просто взгляда. Это дорогого стоит.
Никогда не отчаивайтесь! Не надо стесняться, не надо бояться. Я и сама себе говорю, и всем, кто сталкивается с подобной ситуацией, что надо всегда обращаться за помощью. Надеюсь, что вместе мы справимся – сын преодолеет свои преграды, а я – свои.
Вера, группа «Надежда»